Шапка
Журнал "Телескоп"
Редакционный совет
О журнале
Библиотека журнала
Контактная информация
Последние номера
Список статей
Условия подписки
Новости сайта


Сетевое сообщество
Санкт-Петербургский центр девиантологии
O + K
Мобильная связь на пути к 6G
Список статей  /  По годам
Празднование как индикатор социальных изменений: старые и новые праздники постсоветской России Вернуться


№ журнала: № 1 за 2003г.
Авторы: Центр независимых социологических исследований / О. Калачева
Файл: Скачать статью (421.6 Kb)

Празднование как индикатор социальных изменений:

старые и новые праздники постсоветской России[i]

Ольга Калачева

Центр независимых социологических исследований

 

Установление, развитие и изменение ритуала празднования и место праздника в праздничной иерархии является отражением социальных изменений более высокого порядка - изменений системы ценностей. Празднование всегда носит коллективный характер, поэтому залогом его существования являются общие, разделяемые группой ценности. В то время как утрата интереса к празднику служит признаком того, что ценности, воспроизводимые в данном праздновании, теряют свое значение. 

Ключевая характеристика празднования - формирование и поддержание социальной идентичности - всегда использовалось и используется в государственной внутренней политике. Посредством установления праздничного календаря и институционализации официальных праздников и праздничных дней государство поддерживает свою версию значимых для страны событий и создает основу для формирования национальной идентичности. В то же самое время на повседневном уровне люди могут не принимать эту официальную версию и считать для себя «настоящими праздниками» другие события. Этот процесс находит свое отражение и в современной России.

Постсоветская Россия получила в наследство от советского государства большинство государственных праздников, среди которых и два бывших самых значимых торжества - 1 Мая и 7 Ноября. Хотя они и остаются государственными праздниками и официальными выходными днями значение их изменилось. По результатам опроса, опубликованного в журнале «Итоги» в 1999 году, выяснилось что 43% респондентов не могли вспомнить название праздника, который отмечается 7 ноября. Из тех, кто смог ответить на вопрос, большинство сказали старое название - Годовщина Октябрьской революции, и только 14% смогли привести новое официально название праздника - «День согласия и примирения» [7] .

Что же случилось? Очевидно, что советские празднования поддерживались коммунистическими лидерами в идеологических целях как инструмент политического управления, и далеко не всеми разделялся их революционный пыл. Но были ли значимы эти праздники для советских людей в каком-либо ином смысле? И что пришло им на смену в постсоветское время? В представляемой статье предпринята попытка найти ответы на эти вопросы и проанализировать, как процессы социальной трансформации в постсоветском обществе отразились на отношении к праздникам и их иерархии.

Методы и материалы исследования

Стратегия исследования состояла в том, чтобы отследить изменения в восприятии праздников со стороны людей. Такая поисковая стратегия потребовала изучения субъективной стороны указанных процессов и раскрытия субъективных значений, привносимых в празднование, и практик, составляющих ритуал празднования. Поэтому исследование проводилось в рамках качественного подхода с применением следующих основных методов сбора информации и анализа данных: метод интервью и дискурсивный анализ.

Основными материалами, задействованными при подготовке данной статьи, были личные документы и свидетельства:

- 27 лейтмотивных биографических интервью с представителями разных поколений и социальных групп (19-87 лет с преобладанием информантов с высшим образованием). Интервью были проведены автором в 1999-2000 годах  в рамках диссертационного проекта, посвященного формированию социальной идентичности в контексте праздничных ритуалов;

- 10 интервью, проведенные в 1999 году в рамках проектов «Организация повседневности и воспроизводство социальной структуры в России (на примере Санкт-Петербурга)» (совместный проект Центра независимых социологических исследований (ЦНСИ) и Университета Магдебурга),

- свыше 500 поздравительных открыток из семейных архивов, датированных 1950-2001 годами. Анализ поздравительных текстов и наименований праздников дал дополнительную перспективу для интерпретации восприятия праздничных дней.

 

Красные дни советского календаря

В 1920-30-х годах происходило становление советского праздничного календаря. Для первых десятилетий советского государства было характерно сосуществование многочисленных официальных ритуалов и массовых торжеств, целью которых было вытеснить и отвлечь внимание от православных религиозных праздников. Этот период получил подробное освещение в работах К. Биннса, Р. Стайтса и Р. Сарторти [8; 10; 11]. Искусственно  насаждаемые ритуалы не получили поддержки у населения, в то время как установленные с 1918 года первой Советской Конституцией государственные праздники - Годовщина Октябрьской революции и праздник Интернационала (Первого Мая) - прошли испытание временем и стали действительно широко празднуемыми событиями. И только в 1935 году в праздничный советский календарь вошел относительно нейтральный в идеологическом отношении праздник - Новый год. Впервые после шестилетнего запрета в том году была «восстановлена в правах» новогодняя елка, а спустя два года официально устанавливается новогодний ритуал и его символика, «очищенная» от всех присущих ей ранее рождественских символов [1; 2]. После ВО войны список признанных государством праздников пополняется еще двумя - Днем победы и 8 Марта, Международным женским днем. Кроме того, анализ личных документов - текстов поздравительных открыток и интервью - свидетельствует о том, что широко распространенным становится празднование личных дней рождения.

 

Личные документы являются ценным источником и позволяют понять, что значили официальные праздники для советских людей и как они воспринимались. Так, миллионные тиражи поздравительных открыток к 7 Ноября, 1 Мая, Новому году, 9 Мая, 8 Марта и ко дню рождения, которые стали выпускаться с середины 1950-х годов и были востребованы населением, можно рассматривать как подтверждение признанности этих дат на неофициальном уровне[ii]. Воспоминания информантов также демонстрируют, что советские торжества воспринимались как настоящие праздники - праздничные дни, ассоциируемые с музыкой и украшенными улицами, церемониями и демонстрациями.

«Вот 1 мая, 7 ноября -  все эти наши праздники такие официальные, мы их очень ждали. Это все было так организовано с размахом: музыка везде, портреты вождей. Это так было все интересно! А когда мы на старой квартире жили, на нашем доме постоянно висел Сталин в полный рост. И мы все эти дни были без света, так как он тут был у нас. На нашем окне усы были. Это было вот в детстве» (ж., 1937 г.р.).

 

«...Многократно в дни демонстраций я все время торопила свою маму - мне ужасно! хочется на демонстрацию. Но мама гладит свой солнцеклеш, и мы всегда с ней опаздываем!  Это для меня такое горе! И там все время стоят милиционеры, перекрывшие грузовиками дорогу, а мама уговаривает, чтобы нас куда-то пустили. Я даже не помню, пускали нас в результате или нет. Может быть, и да, потому что она действительно была очень красивая женщина, а я была хорошенькая девочка, но я не помню. Но это просто отчаяние, что я понимаю, что она гладит этот свой солнцеклеш, и мы опаздываем на демонстрацию! Я помню этот ужас. И еще я помню одно воспоминание в Москве. По-моему, это было в гостинице «Украина», или какая-то из этих гостиниц, высотных знаний. Я там сижу на подоконнике на подушке и смотрю на демонстрацию. Я это ужасно все любила. То есть, уже тогда я это все любила. Но, может быть, все дети это любят» (ж., 1953 г.р.).

 

Государственные праздники отмечались, но вместе с тем им придавались значения, отличные от тех, которые привносились идеологией. Разрыв между государственной версией официальных празднований и празднованиями в приватной сфере, лишенными революционного пыла и наполненными весельем и праздничным угощеньем, становится очевидным в поздний советский период в 1970-80-е годы, когда роскошь и широкий размах сталинских массовых празднеств уступили место устоявшемуся заритуализированному порядку. В то же время этот разрыв не означал выраженного протеста, оппозиции или равнодушия к происходящему.

Для объяснения этого напряжения между официальными и приватными празднованиями могут быть применены идеи Мишеля Серто. В своей работе «Практика повседневной жизни» Серто вводит понятия стратегий власти и тактик. Если стратегии власти могут формулировать, утверждать и вводить правила социальной жизни, то тактики могут только использовать эти правила, манипулировать ими и приспосабливаться к ним [9, с. 29-39]. Андрей Зорин, комментируя особенности праздничной культуры советского времени, отмечает что такого рода тактики сопротивления власти выражались в приватизации официальных ритуалов и были традиционной советской техникой принятия официальных условий: люди принимали то, что приписано властью, и использовали это по собственному усмотрению для своего удовольствия и отдыха [12].

 

Например, 8 марта, праздник официального социалистического феминизма, отмечался в стране широко и с элементами карнавальной культуры (Бахтин), со сменой гендерных ролей. В традиционном патриархальном российском обществе, где все домашние дела выполнялись женщинами, 8 марта, или Женский день, было единственным днем в году, когда в большинстве семей домашняя работа выполнялась не женщинами, а мужчинами и детьми. Примечательно, что за две недели до 8 марта предшествует 23 февраля - официальное отмечание основания Советской Армии, которое неофициально наделялось другим значением - Мужской день. Таким образом, поддерживалась праздничная гендерная симметрия. Мало кто помнил и знал, что 1 мая 1886 года чикагская полиция разогнала группу рабочих, и что это было официальной причиной праздника. Международный день трудящихся имел свое неофициальное значение - День весны.

«Причем я любила больше 1 мая: как правило, это весна, хорошая погода, - вот все такое. Это какой-то общий подъем... Это для меня не ассоциировалось с каким-то государственным праздником... Тем более, что уже в старших классов, это были филологические мальчики и девочки, довольно продвинутые. Там уже началось критическое отношение к строю, к власти, к идеологии. Поэтому уже не стояло за этим...  Но все это проходило, а вот сам факт этой эйфории, праздника, общего какого-то веселья, хорошей погоды - непременно /оставался/». (ж., 1953 г.р.).

 

 7 Ноября, годовщина Октябрьской революции, часто становился семейным праздником и поводом навестить старшее поколение. В некоторых интервью, информанты говорили, что для официальных праздников придумывались другие названия, связанные с семейными традициями. Например, в одном из интервью 7 Ноября называлось «бабушкиным днем», а в другом - «День обжорства»:

«Мы любили отмечать эти /советские/ праздники, именно своей компанией. В то время жили от зарплаты до зарплаты, либо от праздника до праздника. Но вот 7 ноября у нас был День обжорства, мы собирались с друзьями и позволяли купить себе все, что хочется» (ж., 1962 г.р.).

 

Свидетельства приватизации официальных праздников можно найти также в текстах поздравительных открыток советского времени. Разные наименование одного и того же праздника свидетельствуют о разных значениях, которые придавались событию. Так, официальное название праздника 8 марта - Международный женский день -- в поздравительных текстах менялось на «первый весенний праздник», «День Весны», «Женский День», «наш женский праздник». Соответственно, 23 февраля - это «Мужской день». 1 мая может быть и «Первомаем» и «праздником Весны и Мира». 1 и 9 мая объединяются в большинстве поздравлений под общим названием «майские праздники», а выходные в честь годовщины октябрьской революции - «ноябрьские». Неизменными остаются названия трех праздников, связанными с непреходящими для советского человека ценностями: Нового года, Дня Победы и дня рождения.

Семидесятилетняя история советского режима имела парадоксальный итог. Игорь Клямкин отмечает, что советское государство оказалось не способно достичь своей цели и превратить человека в механическую часть государственной машины. К концу существования советского государства, опросы массового мнения выявили, что для большинства советских людей личные ценности были гораздо более важны, чем идеологические коллективистские, насаждаемые государственными лидерами [4]. Следствием этого было и то, что отношение к государственным праздникам в значительной степени формировалось как тактики сопротивления власти. Поэтому после отмены санкционированного отмечания 1 Мая и 7 Ноября теряют свои значения и начинают превращаться просто в дополнительные выходные дни.

«Настоящие» праздники постсоветской России

Если в 1989 году, согласно проведенным ВЦИОМ исследованиям, 1 мая и 7 ноября самыми важными праздниками назвали 15%, то в 1992 - 10% опрошенных. В том же 1992 году 75% респондентов отдают предпочтение Новому году, 44% «по-настоящему праздничным днем» считают собственный день рождения, 38% - дни рождения близких [6, с. 37].

Данные Фонда «Общественное мнение» 2001 года демонстрируют, что эта тенденция сохраняется. Ответы на вопрос «Какие праздники вы обычно празднуете в течение года?», составляют своеобразный рейтинг современных российских праздников (см. Таблицу 1). В списке из шестнадцати праздников Новый год и собственный день рождения занимают соответственно первое и второе места. 91% от числа принявших участие в опросе назвали Новый год наиболее популярным праздником, и 74% - день рождения. Более того, как мы видим, среди восьми наиболее часто празднуемых праздников были названы также дни рождения детей и дни рождения взрослых членов семьи. В то же время 1 Мая и 7 Ноября - наиболее значимые праздничные даты советского времени - заняли соответственно двеннадцатое и тринадцатое места, а новый постсоветский День независимости России оказался внизу этого списка на пятнадцатом месте.

 

Таблица 1. Рейтинг праздников

Праздники

Россия, все

1.Новый год

91

2. Свой день рождения

74

3. Женский день (8 марта)

64

4. Пасха

62

5. Рождество

57

6. День рождения ребенка (детей)

54

7. День Победы

52

8. Дни рождения взрослых членов семьи

50

9. Старый Новый год

38

10. День защитника Отечества (23 февраля)

33

11. Троица

29

12. Первомай

24

13. День Октябрьской революции

13

14. Валентинов день (14 февраля)

12

15. День независимости России (12 июня)

10

16. День Конституции

9

 

Данные Фонда «Общественное мнение»: http://www.fom.ru/reports/frames/tb010108.html. Новогодние праздники и рождество. Дата выхода: 18.01.2001.

 

Похожую картину дает и анализ интервью. Значительная часть информантов, принявших учаcтие в указанных исследованиях, на вопрос «Какие праздники Вы отмечаете?» первыми называют Новый год и День рождения.

«Какие у нас есть праздники? Не знаю... Ну, Новый год. Может быть, купишь чего-то такого. Салатик сделаешь, бутылочку шампанского купишь. Может, фрукты какие-то будут. Вот и все. Ну, день рождения. Точно также. А больше я никаких праздников, чтобы вот они отмечались - я не знаю. Опять, если говорить о том, что было, раньше отмечали все. <...>  Мы выдумывали сами праздники, ... отмечали Пасху, 1 Мая, 7 Ноября, - всевозможные праздники. Это отмечалось, как бы, достаточно долгое время, до периода «шоковой терапии», скажем так. Потом это не то, что прекратилось одномоментно, это, как бы, затихало, затихало, затихало... и, наконец, снизошло на нет» (м., 1961 г.р.)

Празднование советских торжеств было инициировано властью. И, как уже отмечалось выше, участие в этих празднованиях «простого советского человека» определялось сопротивлением официальной идеологии, которое принимало форму приватизации государственных праздников и связанных с ними символов. Поэтому вполне естественно, что после распада советской системы, советские праздники стали терять свое значение и свелись для большинства населения к дополнительному дню отдыха.

По словам одного из информантов,

«... бывшие советские праздники сейчас скорее факт, нежели настоящий праздник, как это было раньше. Впрочем, сейчас, наверное, вообще нет таких общих праздников, которые всеми празднуются вместе... Кроме, может быть, Нового года, но это не совсем такой государственный праздник» (м., 1951).

В условиях дефицита объединяющих ритуалов праздники приватной сферы, личные праздники берут на себя коллективообразующую роль и становятся более важными, чем недавно восстановленные религиозные праздники, и тем более, чем бывшие советские.

«Сейчас ведь только дни рождения и Новый год отмечаются.  А дни рождения сейчас тоже стали грустными. Из-за того, что ты понимаешь, что это единственный день, когда ты можешь всех увидеть. Сейчас все стали настолько разрозненными, что получается, что приходят к тебе люди раз в году, которых ты очень любишь, с которыми ты иногда каждый день в течение года разговариваешь по телефону, и наконец-то, на Дне рождения ты их увидишь» (ж., 1966 г.р.).

«На работе /День рождения/ приходится всегда отмечать. Это уже так принято. Никуда не денешься. Особенно сейчас как-то уже меньше отмечаем эти старые /советские/ праздники. А собраться всем хочется» (м., 1957 г.р.).

 

Изменения в праздничной иеарархии постепенно отражались в спросе и предложении поздравительных открыток. Если еще в 1980-х годах тиражи открыток к бывшим советским праздникам достигали 14-15 млн.экземпляров, то в 1990-х они постепенно снижаются и эти открытки исчезают с рынка. В то же самое время открытки к Новому году и дню рождения нашли свое место в меняющихся условиях, и, более того, на рынок вышли новые западные издательства.

Примечательно, что только в постсоветский период методические пособия по организации праздников окончательно теряют идеологический подтекст. Теперь это не руководства по проведению гражданских ритуалов, а подборка игр, песен, рецептов и советов по организации праздников приватной сферы - домашних, детских и семейных, среди которых празднование дня рождения занимает одно из центральных мест. В литературе последнего  времени мы можем встретить даже такую характеристику дня рождения: «В нашей стране день рождения, пожалуй, является самым главным «персональным» праздником человека. Именно в этот день принято дарить «главные» подарки» [5, c. 9].

Особенности национальной идентичности: выводы

Неофициальные праздники (Новый год и день рождения) становятся центральными праздниками современной городской культуры и приобретают в переходный постсоветский период все большее значение на фоне вытеснения бывших советских праздников и еще не сложившихся представлений о новых государственных, следствием чего является «дефицит» объединяющих символов и ритуалов. Проект введения нового всероссийского государственного праздника пока не получил достаточной поддержки у населения, и День независимости России, заняв свое место в календаре, не может конкурировать с Новым Годам или празднованием дня рождения. День победы -государственный праздник, который занял в рейтинге самое высокое место. Как кажется, в настоящее время российских граждан объединяет скорее общее отношение к Новому году, личным дням рождения, память о ВО войне и возрождающиеся религиозные праздники, нежели отношение к историческому прошлому и государственным символам. В этих условиях празднования приватной сферы берут на себя роль и значения, которые были характерны для советских праздников, в том числе и формирование коллективной солидарности и идентичности.

   Литература

  1. Адоньева С.Б. История современной новогодней традиции // Мифология и повседневность. Вып.2. Матер. науч. конф. 24-26 февраля 1999 года. - СПб: Институт русской литературы РАН, 1999. - С. 368 - 388.
  2. Душечкина Е.В. История и мифология русской новогодней елки // Живая старина. - 1999. - № 1 (21). - С. 14 -15.
  3. Золотоносов М. Гербарий праздников советских // Новый мир искусства. - 1998. - № 1. - С. 42 - 46.
  4. Клямкин И.М. Историческая незавершенность советского человека // Этика успеха: Вестник исследователей, консультантов, ЛПР. Вып.1. - Тюмень-Москва: Центр прикладной этики, 1994. - С. 27 - 32.
  5. Праздники для детей и взрослых. Кн.2. /Авт.-сост. Н.В.Чудакова. - М.: Аст, 1999.
  6. Простой советский человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. / Левада Ю. - M.: Мировой океан, 1993.
  7. «Что было не со мной - не помню» // Итоги. 2 ноября 1999. - С. 5.
  8. Binns Chr. The changing Face of Power: Revolution and Accomodation in the Development of the Soviet Ceremonial System: Part 1 // Man. - 1979. -V.14. - Issue 4 (Dec.). - P.583 - 606.
  9. Certeau M de. The Practice of Everyday Life. - Berkeley: University of California Press, 1984.
  10. Sartorti R. Stalinizm and Carnival: Organization and Aestetics of Political Holidays // The Culture of the Stalin Period / Н. Guenter. - London: Macmillan in association with the School of Slavonic and East European Studies, University of London, 1990. - P. 41 - 77.
  11. Stites R. Bolshevik Ritual Building in the 1920s // Russia in the Era of NEP / Sh.Fitzpatrick, A.Rabinowitch, R.Stites. - Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1991. - P. 295 - 309.
  12. Zorin A. «Are we having fun yet? Russian Holidays in the Post Communist Period». Paper at the Stanford Conference "Russia at the End of the 20th Century" (November 1998).

[i] Текст статьи подготовлен на основе доклада, представленного на международной конференции «Настоящее прошлого. Трансформация и осмысление прошлого в Восточной и Центральной Европе» (Берлин, май 2002 г.).  В работе были использованы результаты, полученные в рамках проекта, поддержанного Институтом «Открытое общество», программа RSS ( грант № 1615/2000).

[ii] Формирование советской открыточной поздравительной культуры связывается с периодом оттепели. В 1954 году тиражи поздравительных открыток достигали  500000 экземпляров, и еще через два года 1 млн. экземпляров становится типичным тиражом [3, c.43]. С конца 1950-х годов и до начала 1990-х открытки стали неотъемлемой частью праздничной культуры. В 1980-е годы тиражи открыток достигают 14-15 млн. экземпляров.


счетчик посещений html counter adult photo personals
Яндекс цитирования
Рассылки Subscribe.Ru
Анонс социологического журнала Телескоп
Подписаться письмом
Readera - Социальная платформа публикаций